Кин с самого начала жил в окружении историй о магах, колдунах и волшебниках. Казалось бы, достаточно времени прошло с того момента, как любые чудеса перестали быть инструментами в руках людей, но семья Орр до сих пор помнила о своем величии, когда ее отпрыски еще имели возможность метать молнии и пламя из рук. Величие со сменой лет, правда, стало легендами и историями о героических свершениях каких-то слишком далеких от нынешних Орров личностей, но Кинваб всегда верил рассказам своего дедушки о том, что когда-то его пра-прадедушка умел заставлять вещи летать по воздуху. Эти же истории становились надеждой на то, что в следующем поколении все будет лучше, что магия вернется, что это самое былое величие станет явью, а не какой-то сказкой.
Чуда, правда, не произошло, и в нынешнем поколении, в котором и появился Кинваб, магов не родилось. По крайней мере, ни у него, ни у его сестры никаких магических способностей не обнаружили. Просто обычные дети, впрочем, смышленые и явно не собирающиеся все детство сидеть на месте. Не то чтобы Мейнир и Кинваб были сорвиголовы, скорее, их просто вела вперед детская любознательность, и если кто-то в детстве засиживался в библиотеке, читая книги, этим двоим обычно хватало первых абзацев чтобы начать переводить теорию в практику. И обычно эта практика была связана с механическими приспособлениями, так что, заметив определенный интерес именно к этой области, родители решили, что с приходом достаточно большого возраста их обоих отправят учиться в Университет.
Ведь Орры должны получать только лучшее.
Ну, так, по крайней мере, было. До прихода подросткового возраста, ибо с ним планы детей резко изменились, а родители могли только недоумевать что стало их любимчиками, которые всегда были послушными и милыми. Возможно, то было дурное влияние сверстников. Возможно, какие-то иные факторы. Черт его знает. В Кинвабе, видимо, взыграла какая-то воинская жилка. Раз уж у него не удалось стать магом, то он станет покорителем туманов. Будет отправляться в экспедиции, спасать дев и собирать древние артефакты. Мейнир же выбрала поприще, связанное с искусством, и факультет, связанный с механикой, был отброшен прочь в пользу красок и пения. Которое явно не могло дать таких же доходов, как, к примеру, создание летающих кораблей, или... Да хоть деланье новых игрушек!
Такие резкие изменения привели к расколу. Небольшому. Не такому, после которого члены семьи, тем более дети и родители, двадцать лет не говорили друг с другом. Для Мейнир хватило и нескольких месяцев затишья, после чего она снова заговорила, но, разве что, через письма. Кинваб же... Его случай был чуть хуже. Не потому, что он не хотел кого-то прощать или был слишком горд. Нет. Он довольно легко поступил в Университет, бесстрашно вызвавшись исследовать туманы. Обучение не составило для него труда – либо из-за таланта, либо из-за особого склада ума. Он, в целом, оказался довольно смышленым молодым пареньком, что к девятнадцати годам уже помогал в экспедициях, что не проводились совсем уж вдалеке. Но вот стоило подойти тому сроку, когда родителям уже можно было бы рассказать, что он не ошибся с выбором, и, в целом, дела его идут хорошо, Кин лишился ноги.
Звучит это конечно так, будто его каким-то образом покарали туманы за его наглость или что-то в этом роде, но, на деле, то была встреча с хищником, после которой эту самую ногу пришлось ампутировать. Слишком много разорванных тканей, слишком много вещей, которые уже нельзя сшить вместе. Кое кому повезло меньше, ибо двое людей и вовсе лишились жизни прямо на глазах у Кина, и это был первый раз, когда он видел смерть вообще. Теоретически, что-то должно было сломаться. Теоретически, он должен был как-то измениться. Возможно, испугаться туманов и тех существ, что в них обитают. Но все, что поменялось – он не смог написать родителям.
Ведь довольно странном было бы начинать письмо со слов, что он нашел резкий способ похудеть с помощью насильственной ампутации. Нет, ему нужен был подвиг. Нужно было что-то, чем бы они могли гордиться. Чем-то, что поможет ему двигаться дальше и ощущать на себе не их осуждение или жалость, а поддержку.
Так что, он продолжил.
Следующая экспедиция. За ней еще одна. Металлический протез в целом уже работал довольно привычно. Не слишком удобно, не слишком удачно, но с ним было не так уж тяжело двигаться. Еще одна экспедиция – еще один шрам. Существа, с которыми теперь встречается Кин, уже не ждут момента, чтобы напасть – он сам нападает первым, если видит длинные когти и острые зубы. Один раз они уже смогли его провести, но больше не выйдет. Деятельность его начинает смещаться в сторону не того, как найти какие-нибудь крутые руины, а в сторону того, как сделать так, чтобы никто не пропал. Чтобы никого больше не бросили, чтобы никто не сгинул в пелене из чужой магии, как это было с друзьями, с теми, кто когда-то вместе с ним пришел в Университет.
В конце концов, стресс имеет свойство накапливаться. Ты можешь не замечать этого, но с каждым шрамом, с каждой новой царапиной и порванным сухожилием начинает меняться твой разум. Орр тоже постепенно начал меняться. Не сразу, но вскоре достаточно сильно, чтобы любопытство сменилось стойким непринятием любых проявлений Туманов. Жизнь выравнивалась, и даже контакт с родителями был налажен, хотя и только после того, как Кин, хромая и с тростью, дошел до домика возле Анвар-Сель. Но эта ненависть, переросшая из желания найти что-то такое, что поможет вернуть себе и своему роду имя, осталась и окрепла.
В конце концов, у него действительно это получалось. Уничтожать туманников, планировать экспедиции так, чтобы обходить опасные места. Будто туманы сами нашептывали ему что-то, и не раз Кин и сам шутил на эту тему, что слышит, как в шелесте листвы на далеких островах вдруг появляется голос, еле заметный. Но назойливый. Становящийся громче, стоит появиться какому-то хищнику или опасному существу. Становящийся громче от каждой раны. Становящийся громче с каждой пролитой каплей крови и от каждого укуса. От каждой выпущенной пули. Может, то был голос опыта. Может, безумия. Может, Орр начал сходить с ума, но, в конце концов, по Университету начали ходить истории о том, что есть, мол, среди преподавателей один исследователь, способный различать в густых туманах голоса чудищ. А еще о том, что он никогда не снимает шлем, потому что тогда голоса становятся слишком громкими. И об изуродованном лице, конечно, тоже. Вообще, много слухов, каждый из которых связан с человеком в маске, иногда ведущим занятия со студентами постарше, решившими связать свою жизнь с исследованиями далеких земель.

<Survival Instructor>
Кинваб – тот человек, к которому стоит обратиться, если вы собираетесь в экспедицию. Даст много советов, расскажет о том, что трогать можно, а что нет, поможет с маршрутами и навигацией. У него много знаний, много навыков, связанных с подобными вылазками, от вполне привычных университетских знаний истории и древней архитектуры до методов навигации в густых туманах. Так что, в теории, оказавшись в одиночестве с разбитым кораблем на необитаемом острове, он вполне сможет и выжить там, и плот сделать, и свалить обратно в Бальтазар. Теоретически.

<Gunslinger>
Умеет управляться с оружием. Винтовки, карабины и револьверы, в основном. Разбирается в оружии для ведения дальнего боя, умеет его чистить и худо-бедно ремонтировать. Старается поддерживать его в лучшем виде. Теоретически, может служить и инструктором по стрельбе.

<Hammer time>
Умеет управляться с оружием ближнего боя, но если здесь кто-нибудь ожидал увидеть меч – нетушки. Кинваб орудует молотом. То есть, двуручной такой большой кувалдой. Потому что это эффективно. У большинства обитателей туманов есть кости, которые можно сломать, в то время как один косой удар меча их только раззадорит. Так что, да, молот.

<Mechanical man>
Два протеза. На левой ноге ниже колена. Плюс механическая правая рука. И на этом список не заканчивается – Кин вообще очень любит механические приблуды, так что, костюм его снабжен не только протезами. Когда один из коллег придумал как сделать прототип хвоста, правда, Кин так и не понял, зачем, именно на Орре его и использовали, что ,как оказалось, довольно таки удобно ,потому что им Кинваб пользуется до сих пор как дополнительным манипулятором.
Стоило же начаться исследованиям, связанным с разработкой новой экипировки для исследователей, именно этот инвалид вызвался его испытывать, благодаря чему стал первым обладателем шлема, способного показывать концентрацию тумана в определенной местности. Срабатывает, правда, через раз. Но помогает.
Так, в его арсенале довольно много устройств разной направленности, но, в большинстве своем это сбоящие прототипы либо его собственные разработки, тесно связанные с механикой. Здесь же стоит упомянуть, что создаются они не исключительно Кином в одиночку – ему часто помогают другие профессора из Университета, и, обычно, подобные проекты доходят до конвеера групповыми усилиями.

<No-magic, only smarts>
Не умеет в магию. Но умеет в механику. Достаточно, чтобы прикинуть в голове чертеж, посоветоваться, сделать первую версию устройства, понять, что она не работает, попробовать еще раз, и так пока она не станет рабочей. В общем, экспериментатор. Меньше теории, больше практики.

<Conquering madness>
Не вполне в своей тарелке. Кина вряд ли можно назвать эксцентричным, он довольно сдержан и вежлив по сравнению с иными индивидами. Но вот его восприятие относительно ситуаций, связанных с туманами и существами оттуда же начинает давать сбои. Так, он он слышит шепот иных жителей и измененных. Будто мысли, страхи и эмоции начинают заливать ему в мозг, и эффект усиливается, если туманник начинает испытывать стресс. По этому шепотому Орр может понять когда существо пытается атаковать, когда боится, когда хочет сбежать, словом, сильные проявления эмоций, но психоз это или же след туманов, пока определить не удалось.
В действительности, второе, потому как сам Кин уже начал меняться под действием магии, разве что изменения эти не вполне очевидны и не слишком подходят под наращивание чешуи. Но при встрече с другими хищниками в нем и самом начинает проявляться этот хищный интерес к охоте. В паре с желанием найти добычу, победить ее и забрать себе трофей.