Джека не просто так прозвали Везунчиком.
Сам он, правда, уже давно забыл, почему.

Поговаривали, а иной раз поговаривают и по сию пору, что у Джека были хорошие учителя. Дескать, многому его научили, от того Риддл и возвращается из Туманов раз за разом, но сам Джек хоть и знает немало успешных рейдеров, придерживается иной точки зрения.
Удача.
А ещё — смекалка и оптимизм.
Этих трёх составляющих вполне достаточно, чтобы сварить хороший Туманный коктейль.
Учителя хороши ровно до тех пор, пока в очередном Тумане не покрываются шестью, глаза их не вытекают прямо, шутка ли, на глазах, а от скелета остаётся желе. Никакая уверенность и знания не помогут там, где царит дикая, необузданная магия.
Страх, впрочем, тоже.
Поэтому Джек никогда не боялся.

Даже сейчас, когда оказался совсем один, с огромным рюкзаком наперевес, перед дверьми Университета.
Он приехал на ночном поезде, и вот теперь хотел понять. Найти ответ на один-единственный вопрос: зачем? Зачем он преодолел такой путь? Что ждёт его здесь и кто такой Эдвард? Почему сердце помнит что-то, но отказывается сказать, что именно?

Утренний ветер приятно трогал кожу, теребил незаметные волоски и призывал запахнуть куртку. Яркие солнечные лучи, не держащие при себе даже толики тепла, лизали верхушки рассеянных облаков, приспустившихся на землю. Под ногами пахло сырой росой.
Джек редко обращал внимание на окружение, когда был не в Туманах, но сейчас замер на секунду и объял, как мог, целый мир вокруг, весь-весь; от едва уловимого запаха курительной трубки, — её обожал Сталар, один из старейших ныне живущих волшебников, неизменно просыпающийся ещё до первых петухов, — и до тревожного шёпота студентов, которые бочком обходили мальчишку.

— Смотри какой!..
— Рогатый, синий...
— В очках почему-то!
— Мелкий совсем!
— Довольно милый!

...последний комментарий принадлежал светловолосой девице, ей Джек и улыбнулся, помахав ладошкой. Та весело рассмеялась в ответ, после чего была утянута более тревожными друзьями вперёд, в ближайшую таверну — их главную цель.
Будь у Риддла Джека память, он бы вспомнил, что это та девушка, которая любила Амелию, а ещё больше — любила Эдварда, в чём очень боялась признаться. Оно и понятно — он ей в отцы годился, а тут такие чувства... не говоря уже о прочих возможных трудностях.
Но Джек не помнил.
Джек не помнил даже Эдварда, хотя каким-то образом и знал, кто его ждёт в конце этого пути.

В груди неприятно жужжало.
Грудь Джеку вообще не нравилась, если уж на то пошло, хоть с первого раза в ней и не было видно никаких отличий от привычной, мужской. Но раз уж в шортах пусто, то и с этим всё тоже... не просто так. Наверняка.
Приложив к ней ладошку, Джек Риддл нахмурился и уставился в дверь.
За ней находится Эдвард. Джек это знал наверняка. Сталар его в этом уверил, а Сталару, хоть Джек его и не помнил, можно было верить; если кто и соответствовал образу старца-волшебника, то это старый-добрый Сталар, вкусно пахнущий курительными травами.

Почему-то покраснев, Джек сделал два аккуратных удара кулачком по двери.
Ровно так, как делал всегда.
Эдвард это хорошо знал; однажды у них с Риддлом случилась даже целая дискуссия о том, как правильно стучать в дверь! В итоге выяснили, что именно вот так, без лишнего раздражения и суеты: тук-тук.

Признаться, так Джек сам не знал, чего ждёт. Что не было новостью, ибо Джек в принципе помнил мало.
И всё же — волновался.
Юное тело диктовало свою придурь, а блаженно-пустая голова ему не препятствовала, и потому Риддл Джек, сам того не заметив, ладошками сжал полы куртки, аки молоденькая ученица Университета, только-только берущаяся за гранит науки, наивная и в наивности своей — невинная.

Страшно, наверное, жить без воспоминаний. Ну, почти без них.
Но Джек был рейдером, не страшащимся Туманов, что ему очередное незнакомое знакомство?
К тому же, с ним всё-таки были знания.

«А он красив!» — Первым делом подумал Джек, задрав голову. И высок.
В груди снова почему-то неприятно-приятно зажужжало. И сердце напомнило о своём существоании.
Невольно Риддл Джек улыбнулся старому другу, сам не зная почему. Лицо Эдварда наверняка и впрямь пришлось бы многим по вкусу, и не только Джеку, и не только Джейн, которая давеча сбежала с друзьями в трактир, но губы растянулись в радости отнюдь не по этой причине.
Джек знал Эдварда, и был рад встретиться с ним.

А вот Эдвард явно испытывал смешанные чувства.
Джек не удержался и звонко, весело рассмеялся.
— К вашим услугам! — Бодро отсалютовал Джек, и поправив огромный рюкзак, и едва не шлёпнувшись на зад в процессе, согнулся под ношей, но прошёл внутрь, после чего с явным удовольствием уронил скарб на пол и сладко вытянулся весь, выпятив грудь.

На долгие мгновения Джек задумался. И даже палец поднёс к губам.
— Т-ты... — Соблазн был велик, и всё же Риддл сомневался. Сомневался, пока сердце в очередной раз не стукнуло громко, вызвав не только новую смущённую улыбку, но и прилив уверенности в себе. — Эдвард! Ха-ха! Мой старый друг!
И, ничуть не чураясь близости, обнял Моногана за шею, обвив её тонкими руками да прижавшись всем телом.

Эдвард был тёплым. А Джек любил тепло.
И хотя тело Джека подумало о чём-то не том, сам Джек начал вспоминать, пусть и обрывчато, что-то. И в этом чём-то их с Эдвардом связывали несколько иные чувства.
— Я только что из Туманов! — Возвестил Джек, отлипнув от друга. — У меня тут целая куча всякого!.. Но...
Джек замер над рюкзаком.
— Я не нашёл, что искал. — В его голосе прозвучала странная в своей твёрдости уверенность. А потом пробурчал живот, вынудив Джека сделать скорбную мину. — Извини, я ничего не ел со вчерашнего утра, хе-хе.

Юный организм — удобная штука. Лишь сейчас Джек ощутил что-то похожее на голод, да и то не был уверен, хочет ли есть.

Стоило немного расслабиться, как на Джека тут же навалилась приятная, дремотная слабость. Тело требовало отдыха.
Джек сладко, во весь рот, зевнул и осмотрелся.
Эдвард ушёл куда-то, вестимо — за едой, а потому мальчишке не оставалось ничего, кроме как ждать. Ждать удобнее всего было в постели, особенно — чужой, ещё сохранившей запах и тепло чужого тела, так что Джек беззаботно скинул куртку на пол (жалобно брякнули револьверы, тщательно спрятанные в карманах) и завернулся в огромное одеяло. Только грязные ноги свисали с кровати, дабы не пачкать простыню.

И как оно обычно бывает в таких случаях, сон не шёл.
Возможно, по той причине, что живот активно устраивал акты диверсии, и притом настолько шумные, что порой Джек задумывался — а не поселился ли кто в него, пока он был в Туманах? Такое, кажется, уже случалось... или же нет?
Мысль сверкнула серебряной рыбкой, да и выскользнула, махнув хвостом, из мальчишечьих лап влекомая водой подсознания.

Джек вжался носом в одеяло, сжавшись в комочек. Пахло, почему-то, будто бы землёй.
Из окна, пробиваясь чрез все препоны, тонкой лентой просачивался свет утреннего солнца. Он казался ровной полосой, но лишь до тех пор, пока не падал на пол; там лучи рассеивались на махровые пятнышки. Ковёр?..
Джек прикрыл глаза, и силой сдержал порыв спрятать пятки под одеяло — холодно. Джек любил, когда тепло...
Та мысль была такой же, неуловимой...

Тук!
Джек будто бы даже сонно вскочил и потёр глаза — кто-то успел насыпать туда сонного песка. Судя по тому, что Эдвард держал в руках, это был не он.
Риддл Джек улыбнулся, что есть мочи.
— Спасибо!
Приятно, когда у тебя есть друзья. Даже если ты их толком не помнишь.
Предупреждение Эдварда пропало втуне — Джек не боялся горячей тарелки. Более того, он жаждал чего-то тёплого.

Запах каши пьянил. Буквально.
Так что Джек взялся за неё с таким рвением, с каким ещё ни один двенадцатилетний мальчик (или девочка) в стенах Университета за еду не брался. Иногда встречались комочки, разок — чей-то длинный волос, который Джек невозмутимо вытянул из зубов и откинул в сторону, но в остальном — прекрасное блюдо!
И горячее!..
И с молоком!...

Щёки налились алой краской, что вкупе с синей кожей давало скорее розовый оттенок.
Внутри, подле сердца, стало очень тепло и приятно.
Джек соскользнул вниз, с кровати, прямо на колени Эдварда и, испытав неясный порыв души, прижался к нему, бесстыже откинув его тарелку в сторону, чтобы ему, Джеку, хватило места. Затем — уткнулся в мужскую шею, прикрыв глаза.
— Я рад, что ты у меня есть, Э-эд-двард... — Доверительно сообщил Джек своему другу. Чувства у Джека, правда, были какие-то не дружеские. Но его это мало смущало. — Р-разберёшь потом мой рюкзак? Там правда есть куча ценностей...

Джек кое-как дотянулся до рюкзака ногой, но лишь опрокинул его на бок в попытках подвинуть поближе к себе.
Листок выскользнул из внутреннего кармашка, но Джек не обратил на него ровным счётом никакого внимания. Вместо этого Везунчик, кажется, попытался поцеловать Эдварда в шею, ненавязчиво так, испытывая странный, приятственный дискомфорт ниже пояса.